JESSE LEACH в недавнем интервью рассказал о том, как на песню "The Signal Fire" попал Howard Jones: «Я сердцем чувствовал, что это важно. Этим ребятам пришлось улаживать некоторые вопросы между собой и Howard'ом — множество негласных вопросов, и я очень уважаю то, что они держали это подальше от глаз общественности. Им нужно было просто уладить некоторые вопросы. Как только это было сделано, и он снова начал работать с группой DEVIL YOU KNOW, которая в то время превратилась в LIGHT THE TORCH, я всегда восхищался им. Я всегда считал его невероятным вокалистом. Я бы даже вспомнил, что еще до BLOOD HAS BEEN SHED он играл в группе DRIVEN. Его группа играла с моей группой CORRIN, и я помню, как впервые увидел, как он поет и скримит, и подумал: «Этот парень, он совершенно другой. Он не похож ни на кого другого», кто делал это в то время. А в то время ты был молод, мы не очень хорошо знали друг друга, и мы уважали его как вокалиста, но не знали его по-настоящему. Так что, когда всё улеглось, и он начал выходить на связь, то приехал на концерт в Канаду, где я впервые смог пообщаться с ним, что привело к тому, что мы провели целый вечер вместе. Он не пьет, но зато пил я. И я набрался храбрости, чтобы усадить его и посмотреть ему в лицо, и выдать: «Чувак, знаешь что, чувак? Я должен тебе это сказать. Из уважения к тебе я никогда не пел чужой материал». Я не хотел этого делать, когда вернулся в группу. Я думал: «О, это неловко. Я не писал эти тексты». Я не знал, как я буду с ними общаться, но это стало для меня огромным вдохновением. И «The Arms Of Sorrow» была первой песней, которая меня по-настоящему зацепила. И я сказал тогда ему: «Именно эта песня привела меня сюда. Ты великолепен в своем деле, и я должен сказать тебе это в лицо. Люди пытаются нас разделить и сравнить, а я так тебя уважаю». А потом, в течение получаса, он, как бы между прочим, показывает мне демо-записи LIGHT THE TORCH. И я такой: «Чувак. DEVIL YOU KNOW был хорош, но LIGHT THE TORCH, ты просто сияешь в нем. Это реально круто». И к концу вечера у нас все пошло как по маслу, мы вместе пели песни в стиле олдскульного хип-хопа. Мы стали друзьями. И он вернулся. Он — часть наследия. Он часть семьи. [В августе 2018 года Jones] был в Лондоне, работал с прессой, пока мы открывали концерт IRON MAIDEN, и я знал, что он будет рядом. Так что, конечно, мы пригласили его, типа: «Давайте просто потусуемся с ним». Когда мы ехали на арену, я сказал ему: «Чувак, ты должен исполнить „The End Of Heartache“ сегодня сам. Ты не против?» Он такой: »Да. Дай мне только послушать ее, потому что я не слушал ее уже много лет». Я такой: «Круто. У тебя есть пара часов, чувак. Просто выйди на сцену и сделай то, что ты делаешь. Это будет полезно для всех». И вот в сети появилась его фотография с нами. И колесо начало вращаться. И когда я писал песню «The Signal Fire», которая была написана на основе сцены из «Властелина колец», где они зажигают костры на вершине горы, для меня это было как призыв к оружию, и это была песня о единстве. Я такой: «А почему бы нам не объединиться с Howard'ом? Это же идеально. Песня о единстве. Она о том, как попросить о помощи». А обратная сторона этой истории в том, что это было до вокальной операции. Мне было тяжело, потому что я пел на полипах около 10 лет, по словам врачей. Я пел на сломанных голосовых связках в течение 10 лет». Во время работы над «Atonement» все пошло кувырком. Мне было трудно попадать в простые ноты. И тогда Adam выдал: «Что-то с тобой не так, чувак». Так что в течение двух дней после этого к нам прилетел Howard. И он сразу же помчался в студию. Мне пришлось вести себя тихо. Я сидел и слушал, как он записывает «The Signal Fire». Я вернулся домой, пошел к врачу. Доктор сказал: «Плохие новости. Отложите тур, отложите альбом. Тебе нужно сидеть и молчать. Мы накачаем тебя кучей лекарств. Надеюсь, мы сможем что-нибудь для тебя сделать», что привело к трем месяцам полного молчания, операции на вокале и, в общем, „я не знаю, смогу ли я это делать дальше“. Так что, он появился очень вовремя... И в моем сознании это был худший сценарий, я думал, что со мной всё. Он уже на записи. Может быть, он просто все закончит и я передам ему факел. Вот такая предыстория. Но, к счастью, я смог продолжить работу».