Интервью с Accept : DARKSIDE.ru

Привет Вольф! Сначала о том, что больше всего интересует поклонников - хотелось бы немного обсудить ваш сет-лист…

Сет-лист?.. О, пока что до конца не ясно, что же там будет. У нас есть около 25 (или даже чуть больше) песен, и обычно мы в процессе репетиций непосредственно перед туром, выбираем, что лучше всего у нас сработает на этот раз. То есть, мы, конечно, хорошо понимаем, что у нас должно получиться, потому что мы отыграли уже достаточно много концертов в нынешнем составе и с нынешним альбомом, поэтому мы знаем, что должно хорошо сработать, а что не очень. Просто иногда мы решаем сыграть что-нибудь, что еще не исполняли, у нас припасено на этот случай несколько дополнительных номеров.

Вроде Bulletproof, которую вы исполняли в этом сезоне только однажды?

Да-да, вот у нас еще парочка таких же номеров, которые, в случае необходимости, мы можем извлечь на свет божий из наших запасов.

Насколько я понимаю принцип формирования сет-листа: во-первых, там должны быть песни с вашего нового альбома, это самое главное…

Конечно же!..

Затем, у вас есть набор обязательных номеров, от которых вам не отвертеться. Как минимум это: "Balls To the Wall", "Princess Of the Dawn", "Metal Heart" и "Fast As a Shark" – их вы обречены играть всегда и везде. Эти четыре – это минимум...

Ха, четыре!.. В нашем списке их сейчас десять-пятнадцать!

Ну, я имею в виду те, от которых вам вообще не деться. Leather Boys или Restless and Wild – вы их тоже играете часто, но все же не всегда… А вот те, что я перечислила – они к исполнению обязательны.

Да, есть такие песни, которые мы играем всегда, и, конечно: "Metal Heart" – одна из них, "Fast As a Shark" – то же из этого списка. "Balls To the Wall" – само собой, куда же без нее…

Едем дальше… Затем у вас есть песни новейшего периода, исполнение которых тоже стало традицией: "Stalingrad", "Shadow Soldiers" (очень надеюсь ее услышать на предстоящем концерте), Teutonic Terror… А вот по какому принципу вы выбираете оставшиеся номера?

Ну, как ты заметила, у нас сет-лист поделен примерно поровну: половина – это старый материал, а половина – новый. То есть, если мы готовим двадцать песен, то где-то около десяти мы берем из восьмидесятых, а десять – это будет современный материал, записанный, начиная с 2009 года, с Марком Торнилло. (Вольф произносит именно “Торнилло”, а не “Торнильо”, как пишет «всезнающая» Википедия). И как мы их выберем, какие будем играть – слушай, я не знаю. У нас есть определенный опыт, какие песни идут на концертах хорошо, а какие – все-таки не очень. Поэтому, в своих предпочтениях мы опираемся на реакцию публики. А с другой стороны, важно, что ты чувствуешь, когда играешь какую-нибудь песню. И вот ты садишься, слушаешь песни, и понимаешь: «О, вот эта пойдет отлично, а вот здесь нам нужна быстрая песня, а тут – пожалуй, чуть помедленнее». И так ты пытаешься выстроить концерт: это должен

быть свободный поток, и он должен правильно ощущаться. Но, само собой, никаких жестких правил у нас для этого нет.

Я обратила внимание, что вы не включаете в свои выступления песни с таких альбомов, как, например, Death Row или Predator. Почему?

Да мы все время хотим это сделать, только вот времени не хватает. Сказать по правде, очень много таких песен, про которые то и дело я думаю: «О, неплохо было бы сыграть их когда-нибудь!», но как-то подходящий момент все не настает. Потому что у нас есть новый материал, который мы должны как следует представить публике, да и повода какого-то особого нет, для того, чтобы уделить особое внимание этим песням. Потому что, давай уж посмотрим правде в лицо, большинство слушателей хочет слышать нашу классику 80-х, и только иногда люди нас спрашивают, мол, ну почему же вы не исполняете… не знаю, что там… например, "D-Train" или еще какие-нибудь песни с альбома с Дэвидом Рисом, я всегда отвечаю им: «О, да, это же отличная идея!» Но почему-то она у нас никогда не срабатывает (посмеивается).

Ты предвосхитил мой следующий вопрос. Общепризнано, что Марк отлично исполняет песни, первоначально спетые Удо, а вот пробовал ли он петь какие-то номера с "Eat the Heat"?

Нет, он никогда этого не делал, хотя я все время думаю, что надо бы. Тут ведь вот еще что: мы же живем все довольно далеко друг от друга, и собираемся все вместе всего за несколько дней до тура, чтобы порепетировать, а затем сразу отправляемся в путь. Если бы мы все жили в одном месте и

собирались каждую неделю, чтобы поиграть в свое удовольствие – у нас была бы возможность, чтобы попробовать и то, и это. Но горькая правда состоит в том, что нам надо сконцентрироваться на тех вещах, которые наиболее важны для предстоящих шоу, и у нас не так уж много времени, которого мы могли бы уделить на подобные эксперименты: это же сперва надо попробовать материал, прочувствовать его, а у нас очень сжатые сроки. И нам просто не хватает времени на то, чтобы попробовать все песни, какие мы были бы не прочь сыграть. Обычно мы вынуждены концентрироваться на наиболее важном материале, на том, что люди хотели бы услышать больше всего. Вот поэтому до этих песен руки у нас никогда и не доходят.

А остальные члены группы приезжают перед туром к тебе в Нэшвилл?

Да-да, совершенно верно. Но поскольку сейчас мы направляемся в Европу, и со всеми-то я порепетировал здесь: и с Уве, и Кристофером… Но вот Уве – он живет в Германии, и поэтому, в полном составе мы встретимся лишь за несколько дней до начала тура, и у нас будет возможность сделать несколько прогонов всего сета – и на этом все, дальше уже выступаем.

А когда вы работаете над альбомом – Петер тоже приезжает погостить у тебя в доме?

Совершенно верно! Я потчую его кофе, и мы сидим и сочиняем музыку! (улыбается)

Многие считают уже упомянутые "Death Row" и "Predator" экспериментальными альбомами. Нынче вы предпочитаете двигаться в рамках традиционного стиля Accept или возможны какие-то стилисти

ческие эксперименты и в будущем?

Ну уж нет! Я счастлив, что мне не нужно больше экспериментировать. Я знаю, что мы хотим, и я знаю, как Accept должен звучать. И мне хотелось верить, что все наши эксперименты остались в прошлом. Я на самом деле не вижу причины, зачем нам это могло бы быть нужно сейчас. Потому что я знаю, что сейчас есть спрос на традиционный классический стиль, в котором мы играем. И, черт побери, зачем нам нужно что-то менять, если в этом нет никакой необходимости? До тех пор, пока люди хотят слушать то, что мы делаем – никаких экспериментов не будет. И единственной причиной того, что мы решили записать такие альбомы тогда, в 90-х, было то, что в то время никто больше не хотел слушать традиционный металл. Поэтому все думали, что нам следует как-то измениться. И все группы того времени прошли через это.

То есть, ты считаешь, что сейчас настала эпоха возрождения для традиционного метала? Ну, хотя бы на немецкой сцене?

Да, конечно! Я считаю, что этот стиль занимает сейчас положенное ему по праву место. И я чувствую себя совершенно свободно в том стиле, в котором мы сейчас играем. Мне кажется, что мы отвечаем тем требованиям и ожиданиям, что существуют сейчас на металл-сцене, а Европа ждет как раз именно того, что мы делаем. Так зачем же нам меняться? Лучше стараться делать лучше то, что мы умеем делать – вот моя модель. И для следующего альбома моя цель: писать такие же песни, как и для Blind Rage, только – лучше! Но не другие, понимаешь?

Знаешь, сейчас приня

то раздавать титулы, вроде Big4. Ну, знаешь, это Metallica, Megadeth, Slayer и… кто там еще?

Ну да, еще кто-то…

Потом есть четверка немецких трэшеров – Big Teutonic 4. А вот если составить такую четверку родоначальников немецкой метал-сцены? Ну вот мне на ум приходите сразу вы, затем Scorpions, конечно же… А кто еще?

Черт! Я не знаю! (улыбается) Знаешь, возможно, я не совсем тот, кого надо об этом спрашивать. Потому что, на мой взгляд, мы были вообще самой первой немецкой металлической группой. И все эти остальные группы вроде Kreator или, например, Helloween и все остальные – все они уже появились после нас. Кого из них ты выберешь в основоположники – я не знаю. Мне кажется, если ты спросишь у двадцати человек – ты получишь двадцать разных ответов. Я не хочу быть тем, кто определяет, кто есть кто. Я просто горжусь тем, кто я есть. Accept очень много значит для людей здесь, в Европе, особенно в Германии. Многие здесь выросли на нашей музыке. И для многих фэнов, да и для музыкантов тоже Accept были самой первой тяжелой группой, которую они вообще услышали, или первым металлическим концертом, на который они попали. Это действительно было. И это здорово. Иногда я должен to pinch себя и осознаю – я ведь был частью всего этого!

В 80-е вы предпринимали попытки покорить американский рынок. Как ты считаешь: вам это удалось или нет?

О, да, я считаю, мы были там весьма успешны.

Сдается, вы не слишком заботились о том, чтобы задокуме

нтировать свою карьеру. У вас вышло не так много, по сравнению другими группами, концертников, с DVD – тоже как-то не очень, ну если не считать того видео с концерта в Чили, которое вышло бонусом к Blind Rage…

Нет, конечно, мы документировали наши выступления в восьмидесятые, и тогда у нас вышло несколько концертных альбомов. И мы выпустили DVD с нашими старыми съемками – это факт общеизвестный. А что касается «новой эры» - ну да, мы только что выпустили кое-что с Марком Торнилло, но пока в основном мы продолжаем собирать материал. Мы хотели бы иметь немного больше альбомов в активе. Все-таки это было бы как-то нелепо выпускать концертник сразу после выхода, скажем, "Blood of the Nations", потому что это означало бы всего четыре-пять новых песен, а все остальное – это были бы старые номера, которые публике были и так уже знакомы. А мы хотели бы выпустить как можно больше вещей из нового репертуара. Для нас всегда важно было наличие, как прошлых глав в нашей карьере, так и совершенно серьезные новые начинания. Мы всегда стремились перевернуть страницу и начать новую главу, а не исполнять только старые песни. Теперь все это у нас есть, и я думаю, что самое время подумать о выпуске концертного альбома. Сейчас в этом будет более осмысленным, потому что на нем будет больше нового материала.

Многие команды, с долгой успешной карьерой – такой как у вас, стали в последнее время выпускать ретроспективные DVD – такие компиляции из видеоклипов различных периодов, отрывков из интервью разных лет, концертных выступлений, закулисных

съемок, ну и т.д. Не думали сделать что-нибудь вроде этого?

Может быть. Если у нас будет время на то, чтобы этим заняться. Знаешь, у меня здесь залежи, тонны подобного материала, что-то вроде моего личного архива. И я как раз сейчас в процессе его оцифровки. Ты просто представь, что мы начинали так давно, что у меня материал еще на кассетах, затем есть самые первые, ранние цифровые форматы, есть старые пленки на самых настоящих бобинах, есть видео на VHS – это же все разные форматы, и это непростая задача – привести все это к общему знаменателю. И вот недавно я начал всем этим заниматься. И первое что надо сделать – это пересмотреть весь этот материал, и конвертировать его с использованием современных технологий, оцифровать его. И это отнимает просто кучу времени – все пересмотреть, переслушать, отсортировать – что важно и ценно, а что нет. И каждый раз, когда я за это дело принимаюсь, я чувствую, что я намного лучше проведу время, если займусь сочинением новой музыки (посмеивается). Понимаешь, о чем я? Это не значит, что в один прекрасный день мы все-таки не решим этим заняться. Но пока мы постоянно заняты заботами о том, что происходит здесь и сейчас, и тем, что нам предстоит в будущем, и у нас просто нет времени, которое мы могли бы потратить на наше прошлое.

В последнее время вы как-то перестали писать баллады. Если я не ошибаюсь, последняя баллада, написанная вами в традиционной акцептовской манере – это "Kill the Pain"…

Да, так оно и есть.

А почему вы прекратили это

делать? Нет настроения, или вы просто придерживаетесь общего тренда. Потому что, кажется, сейчас баллады у металлистов не в почете. А ты же помнишь как в 80-е было? Уж девушки-то точно начинали металл слушать…

Ну да, с баллад. Но ты знаешь, я никогда не рассматривал Accept, как балладную группу. Да, у нас есть такие песни, мы их любим, но я никогда не считал, что они обязаны у нас быть. Если у нас написалась отличная песня, и она вдруг оказалась балладой – ну хорошо, давайте ее сыграем. Но я никогда не считал, что на каждом альбоме нам нужно непременно записать по балладе. Потому что, на мой взгляд, во всем, что мы делаем, на чем стоим, что люди ждут от нас – баллады, по правде сказать, стоят не на первом месте. Мы же не Bon Jovi и не Whitesnake, или кто там еще, понимаешь, что я имею в виду? Мы – Accept, мы сильны совсем в другом, я надеюсь… Если у нас сочинится красивая баллада – мы запишем ее на новом альбоме, без проблем. Просто я не считаю, что это архиважно для нас.

А ты помнишь свои чувства, когда у вас вышел ваш самый первый диск? Какие эмоции ты испытывал, когда этот черный виниловый кругляш оказался у тебя в руках?

Да, конечно! Недавно один из моих друзей как раз подарил мне наш самый первый винил. Это был даже не полноформатный альбом, а сингл. Песня называлась "Lady Lou" (смеется). И песня эта, прямо скажем – не очень. Но забавно сейчас вспоминать, как мы тогда думали, что вот теперь-то мы станем богатыми и знаменитыми. Это было, я так думаю, году в 1979-м…

Вот

ты тут сказал, что хорошо бы побольше нового материала написать, чтобы модернизировать сет-лист… И это при том, что за последнее время у вас вышло три альбома. А чем же вы заполняли сет, когда у группы только вышел первый и единственный альбом?

Ты имеешь в виду тогда, в семидесятые? Уффф, боже ты мой!.. Само собой это были наши песни. У нас были свои песни даже и до выхода первого альбома. Мы ж уже тогда с концертами выступали, играли тот материал, что у нас на тот момент был. Мы собирали, копили его годами. Но наличие материала никогда не было для нас проблемой.

То есть, с тех времен остались какие-то неопубликованные вещи?

Да, уверен, что это так. Конечно должны быть песни, которые не вошли даже на самый первый альбом.

А нет планов все-таки записать этот материал?

Нет, эти песни существуют только на кассетах, записи сделаны или на концертах, или на репетициях… Нет, не думаю, что оно того стоит. Это даже и не песни были подчас, а так, попытки песен… Где-то рифы какие-то, где-то половинка песни. Ты знаешь, часто так получается, что пишутся песни, которые до конца потом так и не доводятся. Но потом какие-то элементы из этих песен появляются уже в других вещах. Так то и дело получается, поэтому если ты сейчас услышала бы те ранние песни, те попытки, кусочки музыки, что мы сочиняли тогда – ты бы точно узнала в них элементы, которые позже стали фрагментами совсем других песен.

А во время ваших творческих перерывов – ты писал

что-нибудь?

Ну, пожалуй, после 1998 года у меня был очень-очень долгий перерыв – что-то около десяти лет я ничего не писал. В основном я был занят в те годы моим классическим альбомом, но я не видел необходимости писать новые песни, потому что у меня не было больше группы, да и новую группу создавать не было никакого желания. Я занимался совсем другими вещами: стал фотографом, а музыки не касался долгие годы.

Знаешь, есть музыканты, которые говорят, что сочинительство для них – своего рода физиологический процесс, они не могут этого не делать…

Да, мне доводилось встречать подобных людей, но сам я – не такой. Мне всегда нужна причина, цель, ради чего я занимаюсь этими вещами. Меня вдохновляет, когда рядом есть соратники, с которыми я потом смогу сыграть эту музыку, когда передо мной стоит определенная цель. Так что мне нужно знать причину, ради чего я пишу или еду в тур. Я никогда не был гением-одиночкой, который запирается один в комнате и творит музыку. Не Моцарт я, понимаешь? Я такой командный игрок. Мне нужно участие в каком-то проекте, чтобы это все куда-нибудь двигалось. А если это никуда не движется, или у меня нет группы, проекта – я музыку не пишу.

А ты до сих пор работаешь фотографом? Я имею в виду, в свободное от записи альбомов и гастролей время?

Да, правда совсем немного. К сожалению, у меня получается заниматься этим все меньше и меньше, потому что я постоянно занят – то в дороге, то в студии. Так что, боюсь, моя карьера фотографа близится к

завершению. В сутках всего двадцать четыре часа, и от многих вещей приходится отказываться. Последние два-три года у меня было много съемок, а вот в этом году, по правде говоря – как-то не очень.

А случалось у тебя такое, чтобы ты приехал на фотосессию, и тут вдруг до заказчика неожиданно доходит: «Вау! А мы даже и представить себе не могли, что Вы ТОТ САМЫЙ Вольф Хоффманн!»

(хохочет): Да, случалось иногда. Не так, чтоб люди меня тут же узнавали, как только я вошел. А бывало, скажем, так, что меня пригласили для съемки в какую-нибудь корпорацию, ну, например, в American Express, и я снимаю кого-то, кто вообще никак не связан с музыкой. Слово за слово, завязывается разговор, мол, откуда я, из какой страны, а я отвечаю, что из Германии, чем по жизни занимаешься, бла-бла-бла… тут выясняется, что я музыкант, из Accept. И далее реакция: «Боже! А я же фанат Accept, вырос на вашей музыке, я же ваши диски покупал еще будучи тинейджером тридцать лет назад!» Но сейчас эти люди металлистами совсем не выглядят: это боссы больших компаний, директора… И вот стоит он в комнате для совещаний в костюме, при галстуке, смотришь на него – ну ни разу не металлист. Да и я тоже. Вот и получается встреча двух металлистов-инкогнито в ситуации, никак с металлом не связанной. Несколько раз такое у меня случалось… (дружный смех)

В бесконечной битве Canon против Nikon ты на чьей стороне?

Сейчас я - “Nikon”… Многие годы пользовался Canon’ом, но в последние два-три года переключился на Nikon.

А как ты себя ощущаешь в роли модели – ну, когда приходится сниматься, например, для буклетов?

Ха, модель! Никакая я не модель, конечно, но в целом я понял, о чем ты. Иногда я могу подсказать как будет лучше, когда кто-то из фотографов не совсем понимает, что он делает… Плохо это или хорошо, но часто, намного чаще, чем ты можешь себе представить, случается так, что я выхожу из кадра для того, чтобы показать фотографу, как, например, свет правильно настроить. Потому что я знаю, что то, как он собирается это сделать – не сработает. И я ему по-дружески советую, мол, мне кажется, если сделать так и вот так – то будет лучше. Делаю это, конечно, очень дружелюбно и аккуратно, не так чтоб: «Ну-ка, дай сюда камеру, ни черта не понимаешь, что делаешь, бу-бу-бу!...» (дружный смех). Это не мой стиль. Но иногда, если требуется, я вношу некоторые поправки (посмеивается).

Несмотря на то, что золотые дни MTV давно уже позади, вы по-прежнему активно вкладываетесь в производство видеоклипов, несмотря на то, что едва ли не единственное место, где их можно увидеть – это youtube…

Да, это обидно. Конечно, это огромные вложения со стороны группы, и подчас мы спрашиваем себя, а стоит ли вообще продолжать это делать? Но, знаешь, я думаю, что стоит.

Ты знаешь, мне очень нравятся все ваши видео, Pandemic и Teutonic Terror, может быть, даже больше, чем Stampede, идеи там мне кажутся более интересными, чем в последнем видео… Кстати, а кто предложил эту идею твоего соло на бро

не танка в "Teutonic Terror"?

смеется): Знаешь, такие вещи рождаются экспромтом. Мы работали с режиссером Дэвидом Блэссом, и он нашел это совершенно невероятное место в Лос-Анджелесе. Оно расположено неподалеку от Голливуда, что-то типа военного музея под открытым небом. Там много всякого снаряжения, машины всякие, в том числе и танки. Ну и, боже ж ты мой, – у нас такая песня, "Teutonic Terror", а тут танки стоят! И это было достаточно очевидно – нам надо было непременно использовать это, коли удастся, потому что выглядели они устрашающе. И я не помню, чья была идея, чтобы я влез на танк, может режиссерская, но мы за нее ухватились. Так что это как-то само собой получилось (посмеивается).

Как ты относишься к видео, которые делают на ваши песни, а затем выкладывают на youtube ваши фэны?

Какие из них ты имеешь в виду?

Ну, например, есть несколько роликов, где подложили кадры документальной хроники, которые, на мой взгляд, очень неплохо сочетаются с песней…

Я считаю, что это по-настоящему здорово, когда фэны готовы потратить время, когда они полны энтузиазма, чтобы создавать подобные вещи. И некоторые из этих роликов и впрямь хороши! Я думаю, что это здорово, что людям настолько нравится наша музыка, что они готовы потратить время на то, чтобы подобрать материал, свести это все вместе. И каждый раз когда мы получаем или видим такие вещи, мы стараемся это поддержать от своего имени. Потому что это здорово!

Ты знаешь, я не ра

з задумывалась вот о чем: ведь в Германии, как и в России – нет такой семьи, которую в той или иной степени та война не коснулась, обязательно хоть кто-нибудь, да принимал в ней какое-то участие…

Конечно. И иногда бывает практически невозможно объяснить людям, например, в Америке, что это значит для нас, какое опустошение принесло то время таким европейским странам, как Россия и Германия…

И вот такие ваши песни как "Stalingrad" и "Hellfire"… На самом деле, я рассматриваю их как дилогию – они посвящены одной теме, идут у вас одна за другой на альбоме, да и исполняете вы их часто тоже вместе…

Это действительно так, совершенно верно…

И я хорошо понимаю, что для тебя, для Петера, для игравших в тот момент в группе Германа и Штефана – для всех вас эта тема была очень личной. Тем не менее, вы доверили сочинение текстов к этим песням Марку…

Да, и для него это было непростой задачей. Нелегко ему эти тексты дались, потому что поначалу он вообще не знал, о чем мы речь ведем. И поэтому ему пришлось поглубже изучить эту тему прежде, чем он разобрался, что к чему. Ну ты же понимаешь, что есть существенное отличие, между тем, что ты пошел и прочитал в Википедии, или тебе об этом рассказал твой собственный дед или еще от кого-то из членов семьи – как это было и у русских, и у немцев нашего поколения… Конечно, многие из тех, кому довелось это пережить, предпочитали не вспоминать об этом, но все равно - мы выросли на этих историях. В школе об этом много рассказывали. Та

к что каждый из нас рос, зная о том времени. Ну а Марк… Он рос в Джоджии, будучи далек от всего этого. Так что написать осмысленный текст об этом было для него нелегким трудом. Но я считаю, он с этой задачей блестяще справился! Конечно, мы ему сперва объяснили, о чем бы мы хотели рассказать в этой песне, потом иногда подсказывали кое-что, и мне кажется, что результат получился блестящим, хотя тема для него и была достаточно необычной.

А как так получилось, что Габи, которая столько лет писала для вас тексты, вдруг забросила это дело? Почему вы решили передать эти обязанности Марку?

Потому что он носитель языка, который умеет сочинять тексты для песен. Так что имело смысл отдать ему эту задачу. Конечно, мы все, и Габи в особенности, по-прежнему то и дело подкидываем ему идеи, темы для песен, их названия. Но это не означает, что она должна по-прежнему сидеть над всем этим. Потому что, давай уж обозначим: когда ты пишешь тексты – твоя сочинительская манера диктует, определяет и последующую манеру исполнения. А Марк и есть исполнитель. Поэтому, конечно, правильнее быть ему текстовиком, который, в конце концов, выстраивает все необходимые слова в правильном порядке. И в идеальном случае, если ты певец – ты и должен писать тексты. Габи занималась этим потому, что Удо это делать не мог и не умел.

Но затем у вас пел Дэвид Рис, а стихи для того альбома писала-то все равно Габи…

Дело в том, что к тому моменту, когда мы нашли Дэвида, все тексты были уже написаны. И у нас не было врем

ени на то, чтобы переписывать все заново. Ну и потом, мы не знали, насколько хорошо он может писать. То есть он внес небольшие изменения в уже готовый материал, но какими-то особыми сочинительскими талантами нас не поразил. Я вот еще о чем: понимаешь, для того, чтобы писать слова к песням, надо иметь особый склад ума. Это не всяком дано, ты должен быть практически поэтом. И у Габи это всегда хорошо получалось, хотя английский – это не ее родной язык. Так что сложившаяся сейчас комбинация – Марк, как носитель языка при некотором участии Габи – работает сейчас просто «на отлично»!

Собираетесь ли вы отмечать пятидесятилетний юбилей в 2018 году?

(растерянно): Вау! Ну, если доживу. А юбилей, прости меня, чего?..

Группы. Знаешь, в Википедии пишут, что год образования Accept, правда под другим именем, ну и все такое…

Хммм… Ну я что-то сильно сомневаюсь в достоверности этих сведений… Потому как, например, я знаю того парня, кто играл в группе до меня. И это две совершенно разных истории, когда эта группа уже стала выступать под именем Accept и до того, когда это была группа с другим именем. И вообще, это большой вопрос, могло ли это вообще называться группой. Что есть группа: двое мальчишек, запирающихся в спальне, чтобы поджемовать под радио – это группа? Или группа – это когда состоялся их первый концерт в школьном актовом зале? Или все-таки группа – это когда официально вышел первый альбом? Сложно сказать… Это была долгая и медленная эволюция от дружеских посиделок и джемов, че

рез случайные самые первые концерты… Конечно, к тому времени, когда Петер и я присоединились к группе – все было уже гораздо серьезнее и профессиональнее, и так далее. Но поначалу все развивалось так медленно, что никто тебе не назовет верную дату, когда же все это началось. Сколько людей не спроси, столько получишь разных ответов. И 1968-й – я лично в этом сильно сомневаюсь… Я лично присоединился в 1976-м. И я сильно сомневаюсь, что группа существовала до этого уже целых восемь лет. Скорее все-таки, года три-четыре.

Я заранее прошу прощения за следующий вопрос, но все же: хотя бы теоретически в будущем возможен совместный тур Accept и группы, которая называется U.D.O.?

(полушутливо-полуукоризненно): Позор на твою голову! Ну как ты могла спросить об этом?! (посмеивается)

Готова от стыда сквозь землю провалиться…

Этого никогда не будет – как тебе такой ответ?

Ок.

Я и в само деле считаю, что такого не случится, по крайней мере, в наши планы это точно не входит. У нас нет никаких общих интересов, мы идем своей дорогой, он – своей, и так это и должно быть, это правильно. Вот на этом давай и поставим точку. Я знаю, что люди то и дело об этом просят, и ты не первая и не последняя, кто об этом спрашивает – но я никогда на этот шаг не пойду.

Вольф, хочу поблагодарить тебя за потрясающее интервью.

Удачи! И до встречи в России на наших концертах! Помните – мы приезжаем к вам очень скоро, до концертов осталась всего пара недель!

Интервью: Анна Кириченко
16 ноя 2015 the End


	( 2 )

Accept

Я счастлив, что мне не нужно больше экспериментировать

Aiming High

artyom